Сколько потеряет российский бюджет при снижении среднегодовых цен на нефть до $30, $20, $10 и даже до $1 за баррель? В первом случае — 2,5 трлн рублей, во втором — почти 3 трлн, в третьем — 4,7 трлн. А вот в четвертом — лишь 2 трлн: объем выпадающих средств при таком экстремальном сценарии будет компенсирован неминуемым обвалом отечественной валюты до 110 рублей за доллар, подсчитали специалисты РЭУ им. Г.В.Плеханова. В их исследовании речь идет, грубо говоря, о нефтегазовой составляющей бюджетных поступлений. Но как нынешний пандемический кризис отразится на другой важнейшей доле доходов в федеральную казну — ненефтегазовой?
фото: pixabay.com
В сентябре прошлого года Минфин сообщил, что доля нефтегазовых доходов снизится с 40,8% в 2019-м до 35% в 2022 году. К ней ведомство относит поступления от налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) на нефть и газ, экспортных таможенных пошлин на энергоносители и налога на дополнительный доход от добычи углеводородного сырья (НДД), который применяется на отдельных месторождениях.
В целом же, согласно тогдашнему прогнозу Минфина, в ближайшие годы совокупные (сырьевые и несырьевые) доходы бюджета в абсолютных цифрах будут расти: с 20,2 трлн рублей в 2019 году до 20,4 трлн в 2020-м, 21,2 трлн в 2021-м и 22,1 трлн в 2022-м. Сегодня, в новой экономической (и не только) реальности, эти цифры теряют всякий смысл.
С давних пор российский бюджет жестко привязан к конъюнктуре мировых цен на энергоносители. Эта «пуповина» сдерживает модернизацию экономики. По словам ведущего эксперта Центра политических технологий Никиты Масленникова, мартовско-апрельский нефтяной шок дает нам исторический безальтернативный шанс заняться наконец структурной перестройкой, перейти к новой экономической модели. Эту возможность нельзя упускать. Тем более что по итогам года нефтегазовые доходы упадут как минимум вдвое, если не больше.
«А вот доля несырьевых может вырасти на 5–10 процентных пунктов, — говорит Масленников. — То есть в структуре произойдет некое перераспределение, но проблему я вижу в другом — в резком, примерно на четверть, сокращении доходной части бюджета. Если в 2019 году она составляла 20,2 трлн рублей, то в этом, соответственно, будет около 15 трлн. Здесь нужно также учитывать налоговые расходы — отсрочки, рассрочки. Плюс страховые взносы: если вы их не собираете в должном объеме, вам придется увеличивать дефицит бюджета».
Как поясняет заместитель руководителя ИАЦ «Альпари» Наталья Мильчакова, больше трети ненефтегазовых доходов формируется за счет налога на добавленную стоимость (НДС) на товары и услуги, произведенные в России, несколько меньше — за счет НДС на импортные товары. Сюда следует добавить эффект от повышения НДС в 2019 году на 2 процентных пункта почти по всем группам товаров, кроме облагаемых НДС по льготной ставке. Учитывая, что доля налога на прибыль предприятий в общей массе несырьевых доходов составляет всего 8%, государство вполне может позволить себе временно пожертвовать какой-то их частью, оказав тем самым косвенную поддержку пострадавшему бизнесу. Акцизы на отечественные товары повышаются, как правило, с 1 января, соответственно, этим бюджетным поступлениям уже ничего не грозит, их не убудет.
Из-за кризиса и нерабочего апреля может сократиться объем импорта отдельных категорий товаров, главным образом непродовольственных, рассуждает эксперт. Это значит, что в федеральную казну будет поступать меньше доходов от НДС и акцизов на импортную продукцию, а также от таможенных тарифов. Но такая ситуация продлится недолго и отразится на общем объеме ненефтегазовых доходов бюджета, скорее всего, только к концу первого полугодия. В целом же, полагает Мильчакова, значительного, а тем более драматичного их выпадения ждать не приходится; 2020 год Россия завершит с дефицитом бюджета в 1% ВВП.
Если, как прогнозируют многие аналитики, ВВП недосчитается 7–10%, это означает, что упадут все ненефтегазовые доходы, говорит глава Центра структурных исследований РАНХиГС Алексей Ведев. По его словам, при ожидаемом бюджетном дефиците в 5 трлн рублей такой исход вполне реален.
